Кто-то, кто не сломается

— Так это из-за тебя папа с нами не живет?

Нет. Илья не жил с дочерью не из-за меня. Я появилась через полгода после того, как он развелся с женой. Бывшая несколько месяцев не давала ему нормально общаться с ребенком — каждый раз находила причины, почему сегодня ему нельзя забрать ее к себе хотя бы на выходные. Все, что разрешалось: изредка возить ребенка на кружки и забирать с них. Илья очень старался, но иногда объективно не позволяла работа. После этого он становился человеком, которому «наплевать (это вежливо) на ребенка», выслушивал о себе по телефону кучу гадостей и не хотел набирать номер бывшей несколько дней. Но время, если не лечит, то успокаивает. За два года после развода все как-то сгладилось, Ариша стала приезжать к папе на выходные, а ее мама завела отношения. Есть ощущение, что именно новый бойфренд и помог в решении вопроса с ребенком.

Все было бы хорошо, если бы мы не решили жить вместе.
Видимо, для нее это было слишком рано и болезненно. Может, потому что Илья будто бы выиграл расставание: у него длительные отношения, которые глядят в сторону новой семьи и свадьбы, у нее пока что нет.
Не удивительно, что ребенку промыли мозги.
Низко, гадко, отвратительно, но удивления у меня уже не вызывало. Я не раз слышала, что по телефону с Ильей она не называет меня иначе, как словом на букву Ш или «эта твоя». Да и знала я, на что шла, входя в отношения с мужчиной в разводе и ребенком. У всех нас есть прошлое — иногда его нельзя оставить за запертой дверью, ведь эта дверь всегда должна быть открыта для ребенка.
Так что она стояла, сердито смотрела на меня глазами своей матери, насупив брови и ждала ответа.

— Так это из-за тебя папа с нами не живет?

Я знаю, что надо было сказать правду. Надо было сказать: «Нет, Арина, твой папа не живет с твоей мамой, потому что они решили не быть мужем и женой. Если бы меня не было, он бы все равно жил отдельно. Но этот дом всегда открыт для тебя, и папа не живет с твоей мамой, но он никогда не отказывался от тебя».

Не понимаю, почему я так не сделала. Просто само собой вылетело:

— Похоже, что да.

Девочка опешила. Она абсолютно не ожидала такого ответа. Как и я, впрочем. Но кажется, неосознанно я сделала правильный выбор.

Я не стала играть в роль, которую отвела мне ее мать. Я не стала бояться конфронтации, бояться злости маленькой девочки. Выбрала не бояться роли злой мачехи, выбрала не пытаться стать ей второй «мамочкой».

Арина крикнула, что ненавидит меня, а потом убежала в свою комнату, хлопнув дверью (прямо-таки очень интересно, где она этому научилась).
Она плакала, и не впускала папу. Я зашла через некоторое время, и присела на краешек кровати.
— Знаю, что злишься на меня.
— Да! Очень злюсь, — девочка вскочила, пытаясь сдерживать слезы.
— Понимаю. Имеешь право.

И тут она просто обняла меня, уткнулась лбом мне в грудь и стала рыдать так, как будто не рыдала никогда в жизни, и все слезы вдруг хлынули в один момент.

Не знаю, сколько мы сидели так, две женщины, маленькая и большая. Она плакала, а я была поражена в самое сердце — ее болью, ее любовью. К папе. Время как будто растворилось.

— Только не говори маме, пожалуйста.
— Не скажу, не скажу.

Похоже, что детям иногда просто нужен кто-то, кто не сломается от их злости.

Всем нам нужен такой кто-то.


Правильно ли поступила героиня, что бы Вы сказали на ее месте?